Их «заказали» в кафе - Инна Тронина

— Ни в чём вы не виноваты!

Тураев, услышав про Ирину, всполошился не на шутку. Выпускница МГУ, образованная женщина, знает пять языков… Чёрт, в голове не укладывается! Никогда бы не подумал, что она так предана Кормилице! Были другие возможности узнать об Антоне Кобылянском. Или Ирине было так дорого место гувернантки в этом доме? Вроде бы, с хозяйкой дружили, доверяли друг другу свои тайны…

Неужели Ирина догадалась, кем на самом деле был её случайный любовник? Что именно из-за него рухнуло благополучие Серафимы, а, значит, и её собственное? Что Артур Тураев имеет прямое отношение к операции, положившей конец интим-империи Магомеда Гаджиева? Что Ирина интересовала его только как источник необходимой информации, а не как женщина и однокашница?

Как бы с ней чего-нибудь не приключилось, да ещё в счастливые предновогодние деньки! Перед этой тонкой, деликатной и очень несчастной женщиной он будет виноват до конца дней, и потому должен попросить у неё прощения.

Но сначала нужно вытащить с того света Кормилицу, пусть даже потом её придётся отдать под суд. Ради двоих детей, которые ни в чём не виноваты, это необходимо сделать. Тогда они будут ждать свою мать. Наплевать, что ждать из зоны. Они не останутся круглыми сиротами, и это — главное. Артур не надеялся на помощь Провидения, но понимал, что должен воспользоваться случаем и получить нужные показания. Теперь Серафима Кобылянская лгать не станет — она стоит на пороге Вечности.

— Так вы согласные поехать со мной? — робко спросил Шлыков.

— Естественно. — Артур торопливо допил чай. — Подождите минут двадцать, я оденусь и соберусь в дорогу. Не кончил ещё грипповать, поэтому не планировал надолго уезжать из дома. Но, с другой стороны, это даже хорошо. Раз я числюсь на больничном, мне не нужно отпрашиваться у начальства…

* * *

Только подъезжая к деревне, Артур вспомнил, что сегодня днём должен был идти к врачу. Припишут теперь нарушение режима и применят какие-нибудь санкции… А какие, собственно? Выпишут на работу? Скажут, что если он может гонять в область, то от Пресни до Петровки как-нибудь дотащится? Ну и ладно. В январе первая декада сплошь состоит из праздников и выходных.

Правда, в наказание могут навесить дежурств больше, чем положено. Опять сошлются на то, что майор Тураев не имеет семьи, на ёлки и прогулки водить детей не нужно, так что пусть войдёт в положение занятых по дому сотрудников. Читать газеты, смотреть «видак» и думать о жизни можно и на дежурстве, когда кругом тихо и несуетно.

Артуру показалось, что он приехал в гости к давно знакомым людям, и дворик этот видел десятки раз. Только никогда раньше не создавалось впечатление, что сверкающий снег и небо с просинью как бы затянуты чёрной вуалью. Огромная лохматая собака у будки лежала носом вниз и на появление хозяина с гостем никак не отреагировала. Протяжно мычала в хлеву корова, не вовремя кукарекал петух.

«Ниву» Шлыкова пришлось вести Артуру, потому что старик обратную дорогу мог и не выдержать. Он устроился сзади и, пока ехали, горячо шептал молитвы мученице Серафиме. А потом вдруг начинал материться, грозя кулаком кому-то наверху. После этого затихал, прикрывая лицо шапкой, и Артур боялся, как бы старик сам не умер.

Когда «Нива» остановилась у калитки, Шлыков будто проснулся. Он с трудом выбрался наружу, открыл воротца и жестом пригласил Артура проехать. Потом, укрепив створку засовом, тяжело протопал к гаражу.

С крыльца соскочила свеженькая симпатичная девушка с вздёрнутым носиком и восточными глазами, тоже в валенках и в полушубке. Шерстяной серый платок сбился на затылок, и на тёмных кудряшках блестели капельки растаявшего снега. Увидев во дворе «Ниву», она бросилась к Шлыкову, обхватила его за плечи и заплакала. Старик поперхнулся.

— Марийка, чего ты? Померла, что ль?.. Не дождалась?!

Тураев вышел из машины и молча остановился около безутешных деда и внучки, понимая, что может опять оказаться бессильным. Только неделю назад его задачей было разоблачить Кормилицу, а сейчас он больше всего на свете хотел её спасти.

— Нет ещё, но она почти не шевелится уже. Только потеет всё время, а когда приходит в себя, никого не узнаёт. И всё про какие-то чёрные глаза бормочет, которые перед ней уже много дней…

Девочка оторвала зарёванное личико от груди деда, посмотрела на Артура и осеклась. Потом снова зарыдала, увлекая Шлыкова к крылечку.

— Пойдёмте скорее, её же в больницу нужно отвезти! У нас же есть две машины…

— Скорее, скорее! — как заведённый бормотал её дед.

На веранде их поджидал понурый рыжий кот, который всё-таки встал и вяло потёрла о валенки хозяина. Скрипнула дверь, и из комнаты вышла маленькая сгорбленная старушонки с металлическим частоколом во рту.

— За батюшкой побегу, — просто сказала она, набрасывая на редкие седые волосы пуховый платок. — Не выживет — точно говорю! В Рождественский пост мясо ела, видано ли? Вот и наказал Господь!

— Ей батюшка разрешил! — пролепетала Маша. — Когда мама от Ирины приехала, то приболела. А больным можно мясо, правда ведь? А на Новый год батюшка разрешил кекс испечь и простенькую шарлотку. А разговляться уже на Рождество…

— Если бы это был самый тяжкий её грех!

Тураев понимал, что зря теряет время. Пока они здесь препираются, Серафима может умереть.

— Лучше вам никуда не бегать, потому что больную мы повезём в Москву. Зря только побеспокоите батюшку, Нина Поликарповна.

И, не обращая внимания на пронзительно-недоверчивый взгляд старухи, он прошёл в горницу. В прошлый раз там пахло совсем не так. Тогда пресный пар от картошечки, аромат вкусных разносолов и чайный дух смешался с запахами снега и сена. Теперь изба походила на сельскую больницу, потому что провоняла лекарствами, потом и, кажется, гноем.

Тураев вспомнил, как сам, глядя на градусник, показывающий температуру сорок и пять десятых градуса, еле-еле удерживая сознание, думал о неминуемом торжестве справедливости. Думал, но до конца не верил, что так может произойти, тем более с Кормилицей. Она казалась неуязвимой и всемогущей. Даже врать умела так, будто говорила чистую правду. Кажется, Кормилица всё предусмотрела, выстраивая линию защиты, но не учла того, что в жизни всегда есть место случаю.

— Туда, туда проходите! — суетился Шлыков за спиной Тураева, настырно стаскивая с него дублёнку.

Артур молча отдал ему и шапку, вложив в неё шарф, и вошёл в спаленку Серафимы. Кобылянская лежала на растерзанной постели, под двумя шубами, и её растрёпанная голова скатилась с подушки. Дышала она часто и тяжело, глядя широко раскрытыми глазами в потолок. Когда вошёл Тураев, больная даже не шевельнулась.

Он остановился у двери и кашлянул.

— Приехали…

Серафима еле говорила, то и дело, срываясь на болезненный кашель и облизывая растрескавшиеся губы. Это была совсем другая женщина, лишь отдалённо напоминавшая ту, властную и прекрасную.